В Госдуме объяснили, почему в РФ не хотят ввести прогрессивную шкалу налогообложения и про демографию сказали

Депутат Госдумы от КПРФ Николай Коломейцев объяснил, почему в РФ не хотят ввести прогрессивную шкалу налогообложения, в то время как в Белоруссии до 25% увеличили налог на доходы физических лиц, чей доход в год составляет более 200 тысяч белорусских рублей (что примерно равно 5,5 млн российских рублей):

«Потому что у нас власть олигархическая, служит узкой прослойке людей, которая обладает огромной частью собственности страны, причем из 117 долларовых миллиардеров многие имеют двойное-тройное гражданство.

Мы ведь предлагали закон о прогрессивной шкале налогообложения шесть раз, предлагали разные варианты.

А нам рассказывали, как это сложно и никак невозможно.

Оставался плоский налог для всех 13%.

А потом, когда решили сформировать Фонд добра, одномоментно увеличили НДФЛ на 2% на тех, у кого годовой доход составляет более 5 млн рублей.

Планировали собрать 60 млрд, а собрали 650 млрд.

Вот наглядный пример, откуда взять деньги на нужды общества. Средства Фонда добра предназначены для лечения детей с орфанными заболеваниями.

Но у нас и «дети войны» нуждаются в увеличении пенсий. У КПРФ предложения по увеличению НДФЛ были различными.

Предлагалось увеличить этот налог до 28% для миллиардеров, а с малоимущих не брать совсем, что вполне разумно при нынешнем расслоении общества по доходам.

Но не хочет власть затрагивать интересы богатых.

У нас ведь под давлением тех же олигархов все организуется так, как они хотят. А власть служит этой так называемой элите, а не народу».

О российской демографической политике

«Демография – это лакмусовая бумажка проводимой в РФ социально-экономической политики.

Мы, коммунисты, по этому вопросу во все колокола бьем. И не просто бьем, а предлагаем, какую необходимо вести политику, чтобы сохранять народ, поддерживать семьи с детьми.

Пока папа не может заработать, чтобы прокормить семью, – детей не будет.

Пока у семьи не будет нормального жилья – детей не будет.

Пока нет нормального здравоохранения и лагерей отдыха, пока не будет в достатке яслей и детсадов – демография будет в упадке.

Достаток в семье, дошкольное воспитание, благополучная школа, – это и есть демография».

— Как можно охарактеризовать демографическую ситуацию в России сейчас? Соотносится ли она с мировыми тенденциями или чем-то отличается от них?

— Ситуация в России непростая. В чем-то она совпадает с общемировыми трендами, но в основном отличается от них, потому что большая часть населения мира — это не очень развитые страны, у которых достаточно высокая рождаемость и по инерции еще идет рост населения. А Россия давным-давно уже эту стадию миновала. Поэтому у нее гораздо больше общего с Европой и в целом с развитыми странами.

Население страны может меняться только в результате трех процессов: рождаемости, смертности, миграции. В прошлом году по миграции было очень много вопросов. С этим все сложно, потому что точной и надежной статистики у нас нет.

Начиная с 2006 года, когда внедрили ЕГАИС — систему учета объема производства и оборота этилового спирта, и до ковида смертность шла вниз, а продолжительность жизни, соответственно, вверх. В пандемию продолжительность жизни упала на три с лишним года. Если бы не ковид, она бы достигала сейчас 74,5 года.

В 2022 году смертность резко пошла вниз, а продолжительность жизни — снова вверх. По моим расчетам, продолжительность жизни должна была составить в прошлом году 72,8 года. По официальным данным — 72,6 года. Более того, по итогам марта ожидаемая продолжительность жизни за последние 12 месяцев может превысить доковидный пик в районе 73,5—73,6 года, ведь март 2022 года был последним месяцем с экстремальной смертностью. Тем не менее Россия по-прежнему сильно отстает от других стран по этому показателю. И ковид это еще усугубил, хоть и временно.

Теперь про рождаемость. С введением маткапитала в 2007 году в России росла рождаемость вторых и последующих детей. Это сказалось и на общем числе рождений, оно увеличивалось. На пике, в 2014—2015 году, рождалось почти по два миллиона детей в год. Но потом рожать стали меньше. Число рождений падает до сих пор.

— В чем первопричина этой демографической ямы?

— Число рождений — это произведение рождаемости на одну женщину и числа женщин. Число женщин репродуктивного возраста в России падает с 2010 года с ускорением — это эхо демографического кризиса 1990-х. С 1987 по 1999 число родившихся в РСФСР, а потом в Российской Федерации сократилось вдвое: с 2,5 до 1,25 млн человек в год. В 90-е и начало нулевых рождалось мало девочек, которые сейчас выросли и могут родить.

В 2030 году женщин основного детородного возраста будет на 40% меньше, чем в 2010. Даже если бы рождаемость осталась на уровне 2019—2022 года, то к 2030 году в России рождалось бы не более 1,1—1,15 млн детей в год.

Теперь разберемся, что с рождаемостью на одну женщину. Она у нас падает с осени 2016 года. Первый обвал случился из-за неопределенности с продлением маткапитала: после 2016 программу могли отменить, а продлили ее лишь в декабре 2015 года. В итоге получили обвал рождаемости в 2017 году как реакцию на непоследовательность демографической политики. И это помимо отложенной реакции на экономический кризис и падения доходов населения в 2014—2016 годах.

Такие эффективные меры, как маткапитал на второго и третьего ребенка, должны быть бессрочными, навсегда. Когда вам говорят «Маткапитал закончится, вот-вот закончится — рожайте! Рожайте, пока он есть, а то мы сейчас его отменим», а потом вдруг раз — и продлевают в последний момент, это, мягко говоря, сильно нервирует. Возникает неуверенность в завтрашнем дне, все это сказывается на рождаемости.

И ведь это опять повторилось через два года, так что провал рождаемости в 2019 году вполне объясним. Видимо, рождаемость на одну женщину в России будет падать и дальше.

Так что если в прошлом году у нас родились 1 306 000 детей, то в 2023 может быть 1 200 000—1 250 000 — и это уже самый низкий показатель за все постсоветское время.

— Почему вы думаете, что рождаемость на одну женщину будет падать?

— Сейчас главный отрицательный фактор, фактор снижения — это перенос маткапитала со второго ребенка на первого. Почти все падение рождаемости в 2022 году шло за счет вторых детей. Потому что все большая доля женщин, которые могли бы сейчас рожать вторых детей, уже получили право на основную часть суммы маткапитала за первого ребенка, у них нет достаточной мотивации рожать второго, как это было до реформы программы. Остаток денег их уже не стимулирует.

Другие факторы — это, конечно же, экономика и СВО, а именно мобилизация. Последствия мобилизации должны проявиться в середине лета.

Также угнетает рождаемость снижение реальных доходов населения. Ну и неуверенность в завтрашнем дне. И все это на фоне продолжающегося сокращения числа женщин репродуктивного возраста, которое составляет примерно 2,7% в год. Так что здесь ничего утешительного нет.

— Давайте теперь обратимся к 2022 году и последствиям, которых можно ожидать в связи со всеми событиями.

— Как я говорил, итогом 2022 года было 1 306 000 рождений и примерно 1 906 000 смертей. Естественная убыль — 600 000. Это мы знаем почти точно. А вот миграция у нас практически не учитывается.

Мы никогда не узнаем реальное миграционное сальдо. Сколько людей уехали за 2022 год, в принципе, более-менее понятно — от 550 000 до 750 000 человек. А вот сколько людей приехали — неизвестно. Цифру, возможно, знают только в пограничной службе ФСБ, и это секрет. Беженцы по статистике почти нигде не проходят.

Более точно про миграцию никто не скажет. Нужно кропотливо, скрупулезно изучать обрывочные сведения других стран, а в этих странах тоже часто очень плохая статистика.

К тому же с точки зрения демографии саму мобилизацию можно рассматривать как отъезд, пусть и временный. Ведь эти мужчины оторваны от своих женщин, семей и не зачинают детей, если не на побывке. Последствия мобилизации будут. Прибавьте девять месяцев к сентябрю-октябрю. Получится июнь-июль. Тогда будет, видимо, волна падения по рождаемости.

— Какие меры, на ваш взгляд, сейчас смогли бы поднять рождаемость?

— Миллион рублей за рождение второго ребенка и полтора миллиона за рождение третьего — это бы сработало лучше всего. Это давало бы каждый год 150 000 дополнительных рождений минимум по сравнению с базовым сценарием.

— А нематериальные меры?

— Надо повышать доступность и улучшать качество детских садов, яслей. Расширять подготовку государственных нянь на базе вузов. Создавать условия, при которых было бы легче совмещать родительство с работой, карьерой. Дружественная к семьям с детьми среда, изменение отношения общества к ним — тоже важно. Для рождаемости первых и вторых детей важно выравнивание доходов населения, снижение материального неравенства, это экономика. Нам необходимо сократить неравенство доходов.

— Как вы считаете, что влияет на решение пары заводить или не заводить детей? И различаются ли мотивы в вопросе расширения семьи у тех пар, у которых уже есть дети, и тех, у которых детей еще нет?

— Да, конечно, различаются, иначе бы не было такой различной реакции на маткапитал первых, вторых и третьих рождений. Первые рождения почти не зависят от маткапитала и других стимулов. Люди заводят детей, потому что испытывают в этом естественную потребность. Но даже на рождаемость первенцев неблагоприятная среда, высокое неравенство и омрачение перспектив влияют негативно. А вот рождаемость вторых и третьих детей реагирует на меры поддержки прекрасно. Чем больше стимул, тем больше рождений.

Это значит, что и факторы разные. Рождаемость вторых и третьих детей в России сильно связана с доходами населения. Третьи — это самые «экономические» дети. То есть дети, которые рождаются тогда, когда женщина уверена, что они займут положение в обществе как минимум не хуже, чем родители, когда семьи видят перспективы, когда доходы растут или по крайней мере не падают, ну и когда есть какая-то поддержка.

Вторые дети чаще других рождаются в официальном браке у женщин в возрасте 25—35 лет. Именно по рождаемости вторых детей Россия теперь уже сильнее всего отстает от развитых стран с более высокой рождаемостью в целом.

А первые дети рождаются, как правило, все-таки либо по желанию, либо по необходимости, либо по случайности — часто независимо больше ни от чего. Но их рождаемость выше, когда кругом достаточно однородная благоприятная социальная среда, как в Северной Европе и во Франции: низкий уровень неравенства, хорошие детские сады и ясли с продолжительным рабочим днем, можно хорошо совмещать работу и родительство. Когда ребенок сможет уйти из родительского гнезда рано, уже в 20 лет, когда отцы принимают большое участие в воспитании детей и в уходе за жильем, когда зарплаты женщины почти не отличаются от зарплат мужчин. И, конечно, когда есть щедрые государственные пособия на детей и всяческие льготы.

Вообще, есть статистика, показывающая, что чем раньше дети уходят от родителей, тем выше у них рождаемость.

Рынок жилья очень важен. То есть жилье, особенно малоэтажное и индивидуальное, должно быть доступным. Ставки по ипотеке должны быть низкими. Необходим большой сегмент социальной аренды.

— В каком возрасте женщины сейчас рожают первенца в России? Укладывается ли это в общемировой тренд?

— В России возраст вырос. Если в конце 1980-х и в 1990-х это было 22 года, то сейчас 26 лет. Но при этом у нас рождаемость одна из самых молодых не только в Европе, но и в сравнении со всеми развитыми странами. Там рожают позже и при этом часто больше.

— Относительно молодая рождаемость первенцев в России как-то влияет на количество детей в семье в последующем?

— Скорее всего, нет. Потому что есть много развитых стран, где рождаемость выше, чем в России. Но среди них почти нет стран, где она моложе, чем у нас. Я говорю только про развитые страны, где есть такая статистика. В других странах статистики почти нет.

— Вы как-то говорили, что во время переписи населения хорошо бы спрашивать у человека, какой он ребенок в семье. Почему вы считаете, что это важно?

— Я думаю, это подтвердило бы мои догадки о том, что единственные дети в семье труднее и позже социализируются и вступают в отношения. Соответственно, для рождаемости однодетность — это неблагоприятный фактор. А значит, нужно стимулировать рождение прежде всего вторых и третьих детей.

— Решает ли проблемы демографии только рост количества детей? Или же важно думать и о качестве семейных отношений, популяризировать институт семьи и брак?

— В развитых странах наблюдается такая закономерность: чем меньше доля детей, рожденных вне брака, тем меньше детей в целом, тем ниже рождаемость. То есть там, где рожать можно и в официальном, и в неофициальном браке, и даже когда женщина может в одиночку родить и вырастить ребенка, вот тогда рождаемость в целом выше. А когда принято рожать только в официальном браке, тогда рождаемость низкая. Вот то, что мы видим по развитым странам в целом.

А чем больше браков, особенно среди самых молодых, тем больше процентов из них потом распадается.

— Давайте посмотрим на регионы России. На каких территориях население сокращается сильнее всего и есть ли регионы, где оно прирастает?

— Самая высокая рождаемость — у вайнахов в Чечне и Ингушетии: почти три ребенка на женщину в среднем, рождаемость почти не падает. Дальше за ними идет Тыва, Дагестан, ну и остальные республики: Алтай, Карачаево-Черкессия, Кабардино-Балкария, Якутия, Бурятия. То есть прежде всего кавказские мусульманские и сибирские национальные республики.

Кроме того, в Дагестане, Ингушетии и Чечне рождаемость не стареет. Эти три региона очень сильно отличаются от всей остальной страны. Они по демографическим характеристикам ближе, допустим, к Казахстану и Азербайджану, чем к европейской части России. Уровень многодетности в этих республиках остается высоким.

При этом многодетность вокруг Москвы, в областях Центрального федерального округа, в крупных городах, в Сибири, а также в таких республиках, как Марий-Эл, с 2007 года благодаря маткапиталу на вторых и последующих детей тоже выросла сильно, иногда в несколько раз. И таким образом разрыв по многодетности между регионами сократился. Снизилась рождаемость первых детей, но сильно повысилась рождаемость третьих.

Кроме того, можно говорить о новом демографическом переходе, когда размывается понятие нормы: сколько детей в семье должно быть. Раньше, в Советском Союзе, было принято рожать первого ребенка, иногда второго, а третьего уже почти не рожали — особенно семьи с высоким уровнем образования в крупных городах. Сейчас нормально все: и не рожать совсем, и родить одного, и родить троих и больше.

Недавно был очередной подскок рождаемости третьих и четвертых детей. В 2019 году ввели субсидию 450 000 ₽ на ипотеку за третьего и последующих детей. И эта программа за три года принесла около 100 000 дополнительных рождений. Это опять же подтверждение тому, что рождение третьих детей очень хорошо можно стимулировать финансами.

Что касается миграции, то, конечно, самый большой миграционный прирост — это Московская область, Ленинградская область, то есть пригороды крупнейших городов, а также Краснодар и Черноморское побережье. Они быстро растут, увеличивают население за счет миграции.

В меньшей степени, но тоже миграционно привлекательны у нас Тюмень, Казань, Екатеринбург, Новосибирск. Впрочем, здесь ничего нового нет. Эти тенденции прослеживаются уже не первое десятилетие.

— Могут ли эти тенденции как-то измениться?

— Они уже изменились, потому что раньше сама Москва и сам Санкт-Петербург были более привлекательными, а после ковида они потеряли привлекательность в пользу своего окружения, в пользу областей вокруг них — Московской и Ленинградской соответственно.

В России давно уже идет восточно-западный дрейф. То есть миграция людей с востока и севера — на юг и на запад. Это происходит уже 30 с лишним лет и будет происходить в дальнейшем.

— Демографы говорят, что для простого воспроизводства, то есть чтобы население хотя бы не сокращалось, нужно, чтобы женщина рожала более двоих детей. Если точнее, суммарный коэффициент рождаемости должен быть 2,1, а в России он 1,5.

— За прошлый год он составил где-то 1,45.

— Еще ниже. А если тренд сохранится, какой тогда может быть прогноз населения? Например, к концу этого столетия?

— Минуточку, я посчитаю… Население может сократиться до 70 миллионов человек. Но это если миграции не будет.

— А она будет?

— Неизвестно, но пока была. Это где-то 200 000—250 000 в год, то есть за 10 лет — 2—2,5 миллиона человек, а за 80 лет, соответственно, где-то миллионов 16—18. Плюс эти люди тоже детей родят. Поэтому, если продолжится такой миграционный прирост, ниже 100 миллионов к концу века численность населения России упасть не должна.

— И как это повлияет на нашу жизнь: на экономику, на пенсионную систему?

— Плохо. Чем ниже рождаемость, тем выше нужно делать пенсионный возраст в случае распределительной пенсионной системы. Когда деньги складывают в общий котел, очень важна пропорция числа работников и числа пенсионеров. Чем ниже рождаемость, тем старше становится население и хуже эта пропорция. Каждая одна десятая снижения суммарного коэффициента рождаемости впоследствии заставит поднять пенсионный возраст на полгода и более при неизменной продолжительности жизни.

А продолжительность жизни должна расти в будущем, что дополнительно увеличивает число пенсионеров. И на каждый год ее роста пенсионный возраст придется поднимать еще примерно на полгода.

И вообще, чем ниже рождаемость, тем медленнее впоследствии будет расти экономика, потому что будет меньше потребителей. Современная экономика — это общество потребления.